«Ночная бабочка – ну кто же виноват?» — Водянова показала «колхозный шик» из 2015-го

От стильного провала Наташу не спас даже покойный Линдберг.

Несколько дней назад ушел из жизни талантливый немецкий фотограф Петер Линдберг. Своей популярностью ему обязаны большинство супермоделей, среди которых и российские звезды подиума – Ирина Шейк и Наталья Водянова. После смерти гения модели начали активно обмениваться воспоминаниями о своем подиумном отце, выкладывая в соцсетях трогательные комментарии, фотографии усопшего «соло» и в дуэте с ними.

Наталья Водянова не осталась в стороне от эстафеты скорби и поделилась с поклонниками фотоснимком, сделанным в 2015 году. Тогда Петер снимал Наташу для обложки журнала Esquire. Вместо сдержанного черно-белого снимка, которыми так увлекался мастер, Наталья опубликовала кадр «бэкстейдж». На нем добродушный и смеющийся Линдберг обнимал «девочку легкого поведения». И только при более близком рассмотрении удалось разглядеть, что в обнимку с фотографом идет женщина с пониженной социальной ответственностью, а Наталья Водянова.

Создалось впечатление, что модель решила лишний раз напомнить о себе, а не почтить память выдающегося профессионала. В противном случае звезда подиума опубликовала бы снимок самого Петера, или свое фото с обложки из 2015-го, которое сделал Линдберг.

А так «пасхалка» потрачена впустую – платье уже на момент съемок вышло из моды лет 10 как. Кожаные сапоги придавали Водяновой вульгарности, простительной в конце прошлого века. При виде такого пассажа на ум приходят строки хита 90-х «....ночная бабочка - ну кто же виноват?». Тут остается освещение сменить, трассу дорисовать и поток легковых машин с зажженными фарами. Простой наряд фотографа теряется на фоне кричащего одеяния супермодели.

Вероятно, что образ диктовали съемки, и там уже сделали соответствующий свет и фон. А здесь выходит, что у Натальи нет вкуса – нацепила то, что приказали и показала старушке Европе «колхозный шик» по-русски.

Знающая толк в модных тенденциях особа, на худой конец, прокомментировала бы чудаковатый наряд какой-нибудь штукой, чтобы отвести от себя подозрения в безвкусице. Тут же получается, что дива считает такое платье писком моды четырехлетней давности.